Василий Алексеев — наша олимпийская легенда

В минувшую пятницу в Токио прошла церемония открытия летних Олимпийских Игр-2020, которые начались на год позже запланированного из-за пандемии коронавируса. И это хороший повод вспомнить великого спортсмена, нашего земляка, олимпийскую легенду Василия Алексеева.

Василий Иванович Алексеев – чемпион 20-х и 21-х Олимпийских игр (Мюнхен (ФРГ) — 1972 год и Монреаль (Канада) – 1976 год), многократный чемпион мира и Европы во втором тяжёлом весе. Им установлено 80 мировых рекордов и 81 рекорд СССР.

И все это – тяжёлая атлетика! Насколько она была тяжела? Как Василий Алексеев «строил» себя и свои рекорды, как пережил уход из спорта?
Об этом очень интересный материал знаменитого журналиста Владимира Козина, опубликованный 2 ноября 1991 года в газете «Комсомольская правда».

Владимир Козин. «СТРОПТИВЫЙ»

Он был первым. Самым сильным человеком на планете. «Привычка» эта осталась на всю жизнь.

Я видел, как Алексеев садился в машину. Хозяин «Жигулей» только поморщился, отвернувшись, и, осторожно объезжая колдобины, потащился по улице. Василий Иванович сел на заднее сиденье. Я бы не хотел быть пассажиром и разместиться с ним рядом.

Ну почему не Алексееву принадлежат слова: «Дайте мне точку опоры, и я переверну землю…»? Он бы, наверное, смог проделать этот фокус.

—Василий Иванович, вы закончили выступать в 38 лет. Скоро вам уже пятьдесят. Кажется, вас стало чуточку больше…

—Я, конечно, не стареющая женщина, которая глаза выцарапает, если спросить о её возрасте. Однако, не называя цифру, скажу: ни килограмма не наросло с того времени.

—Не может быть…

—Может. С железками я до сих пор балуюсь. Держу форму.

—Значит, ворочаете железо уже около тридцати лет?

—Почти сорок…

Вполне возможно, что мир никогда бы не узнал самого сильного человека планеты – штангиста-супертяжеловеса Василия Алексеева. Если бы…

Впрочем, великого спортсмена Алексеева мы имели бы всё равно—точно. Природа наделила его изрядно. Нет, не физической силой –скорее натурой победителя.

Человек, который любит быть первым. За это его боготворили одни и ненавидели другие. И хотя последних было меньше, жизнь они Алексееву изрядно попортили –потому что играли в этом мире не самые последние роли.

Я всё пытался выпытать у Василия Ивановича, что же заставило его в далёком детстве начать «баловаться с железом» —только ли честолюбие? А услышал ответ незатейливый: «Быть может, от скуки…Чем-то надо было заниматься. Жили с семьёй в Архангельске. Спорт – не забава, а мода. В среде пацанов все споры решали на площадке, в единоборствах. Я и плавал, и в волейбол играл, и на лыжах ходил, и прыгал во все стороны…»

Во дворе дома Алексеевых была создана тяжелоатлетическая школа. Учитель и ученик выступал в едином лице. Василию Ивановичу (кстати, по рассказам очевидцев именно в то время его уже называли по имени-отчеству) стукнуло двенадцать лет.

Металла во дворе собралось через год больше трёх тонн. Вместо грифа штанги использовались ломы и железные пруты. «Блины» заменяли тормозные паровозные колодки. Гири шестиклассник Алексеев собирал по близлежащим колхозам. Старинные двухпудовые гири, которыми взвешивали сено. Если поход оказывался наиболее удачным, Василий Иванович нёс домой сразу две штуки. 10 — 12 километров по зимнику или раскисшей осенней колее.

До 24 января 1970 года оставалось почти шестнадцать лет.

Может быть, за эти шестнадцать лет Алексеев шестнадцать же раз бросал штангу. Ну, штангу –громко сказано. Железки свои. «Переключался», как он говорит.

Возвращался он сам к себе. Снова учитель и ученик выступал в едином лице. К городским соревнованиям готовился по своей методике. Тренер Алексеев не был доволен учеником Алексеевым, когда в 20 с небольшим лет тот выполнил лишь первый разряд по тяжёлой атлетике. Доволен не был, но и сильно не огорчился.

До 24 января 1970 года оставалось почти восемь лет.

—Василий Иванович, у вас так никогда и не было тренера?

— А зачем? Я слишком хорошо себя знал.

— Может быть, поэтому так долго вы шли к вершинам?

— Спешка, она сам знаешь, где годится. Железо не любит торопливых.

 — А каких любит? Упрямых?

— Думающих.

 — И этого достаточно?

— Мне, как видишь, хватило.

К нему «подъезжали» с лестными предложениями. Обхаживали. Видели сколько спокойной и расчётливой силы накопил этот чернобровый и кудрявый – под цыгана – человек.

Тренеров Алексеев не подпускал к себе по-прежнему. Так один и шёл к тому январскому дню семидесятого года. Выступал на различных соревнованиях – штанга становилась всё тяжелее. Правда, в сборную не брали.

«Строптив. Неуправляем», — об этом уже знали и говорили, как о само собой разумеющемся тренеры и специалисты. Василий Иванович внимания не обращал. В старом зальчике шахтёрского городка пёк свои блины, которые становились так тяжелы, что не обратить на это внимания было уже неприлично.

24 января 1970 года, спустя несколько дней после своего дня рождения – исполнилось Алексееву 28 лет – он сделал свой первый мировой рекорд.

 — Василий Иванович, для спортсмена 28 лет обычно считается возрастом преклонным.

— Про раннюю старость – это придумали бестолковые люди.

— Но всё же вы, пожалуй, исключение.

— Я так не считаю. Я пришёл на большой помост именно тогда, когда был готов. И не уходил десять лет. Знаю, мог бы не уходить и ещё три-четыре года.

 — Вас «ушли»?

— Попросили –так это тогда называлось.

 — Причина — в вашем характере? Неуправляемый – это о вас?

— Обо мне? Скорее о тех, кто тогда руководил тяжёлой атлетикой и сборной страны. Почему мной должны управлять люди, много не понимающие и не знающие. Я видел лучше ситуацию. Видел, что мне делать в данный момент. И делал – так, как считал нужным.

Вес штанги в любом подходе он заказывал сам. Всегда. Не слушал ни старшего тренера, ни руководителя делегации (известно6 только руководители советской – и никаких других! – делегации очень любили «участвовать в процессе»). Слушал себя. Вокруг него суетились, начинали вдруг голосить (по- нашему – подавать командный голос), особенно новенькие, а он молча шёл на помост, и вокруг него создавалось безвоздушное пространство – отцов-командиров сдувало ветром и размазывало по стенам. Василий Иванович только добродушно усмехался, когда видел землистые от испуга лица.

Кого любил Алексеев, так это болельщиков. Впрочем, любовь было взаимной и прочной. Иногда, чувствовал, что не мог рекорд подарить, не готов, но зал просил, и он искал резервы.

80 (восемьдесят) мировых рекордов! За десять лет. «Выше знамя советского спорта» —неловкий какой-то лозунг. Смешной. Но это сегодня можно посмеяться. Алексеев это знамя поднимал на такую высоту, что дух захватывало.

 — Василий Иванович, считаете, все свои рекорды побили или?..

—Именно. В толчке, например. Ушёл с помоста, не добрав 10 –15 кг.

 —Злые языки утверждали: Алексеев специально по полкило прибавляет. За рекорд, мол, хорошие деньги платят…

—Разве злые – поганые. Деньги… За рекорд на чемпионате мира платили премию –750 рублей. А я, бывало, и по пять за раз делал. А платили как за один. Вообще-то для меня даже специальную сетку изобрели. Я, правда, точных подсчётов не вёл, но думаю, премиальных от исконного числа получил лишь процентов сорок.

 — Ну допустим, если бы вы шли всегда на максимальный вес, рекордов было бы всё-таки меньше?

— Их было бы столько, сколько было. Говорю же, иногда так сила просилась наружу, что по пять штук за вечер обновлял.

Правда, когда 35 стукнуло, берёг силу. Уже знал, сегодня рекорд, а завтра, пусть победа, но без рекорда, то же начальство скажет: «Спёкся, Алексеев. Не растёт». И выгонит. Что и случилось.

Ушёл Алексеев с обидой. Но не с показушной, в себе спрятал – без крика. Привык. На нём, его славе пытались сделать себе карьеру не только спортивные работники. Пригласили, к примеру, в 1975 году в Рязань. Первые лица в просторных кабинетах жали руки и обещали, обещали. Он согласился. И прожил четыре года на спортивной базе, не имея ни квартиры, ни даже нормального зала для тренировок. Из того времени дошла до нас одна история. Якобы Алексеев, долго прождавший очереди на «Волгу», обещанную партийным лидером, в один из дней подошёл к обкому, высадил шофёра из номенклатурной чёрной машины и уехал восвояси. «Да врут всё, — хмурится Василий Иванович. –Я и почище слыхал. Это как я зашёл в первый кабинет обкома, ногой открыл дверь, и послал его хозяина туда, где Макар телят не пас…»

— Василий Иванович, легко ли вам было отвыкать от славы?

— Некогда об этом думать было. Работал.

— Тренировался?

— Всё было. И тренировал, и спортивные площадки строил. Кооператив свой строительный был. Хорошо зарабатывали. Сейчас мой старший сын им руководит.

 — А младший, говорят, талантом вышел под стать вам?

— Дима, и правда, в меня. Тренировал его по собственной методе. И он идёт по моему графику. 26 лет сейчас. Так что ещё два года есть, чтоб начать отсчёт рекордов.

 — Как думаете, почему после почти десятилетнего перерыва вас пригласили в сборную страны главным тренером?

— Власть поменялась.

 — Вы хотите сказать – ушли те люди, которые считали вас крутым, неуправляемым человеком?

— Ушли те, кто умел много говорить, но мало работать.

Как в то время стало модным, Алексеева избирали главным тренером на конкурсной основе. Он выиграл. И пришёл в сборную. Один из штангистов как-то разоткровенничался: «Крут. Но без надрыва, без нервов. Решения не меняет». Алексеев разрешил некоторым штангистам приезжать на сбор с семьёй. «Я всегда готовился дома. Человек без семьи тупеет», — говорил он ребятам и тут же честно добавлял: «Всем пока такой праздник устроить не можем. Не богаты». Мне рассказывали, как он гоняет поваров. Утром же, вместо разминки, уезжает по колхозам и совхозам, выбивает «свежатину». Чтобы воевать с железом, надо хорошо есть. Однажды улетел на Камчатку и привёз ребятам красной икры. Мне то ли в шутку, то ли всерьёз сказал: «Ищу спонсоров. Пусть кто-нибудь из столпов теневой экономики бросит ясный взгляд на тяжёлую атлетику. Век благодарен буду».

Сборная страны по тяжёлой атлетике с Алексеевым во главе обыгрывает своих конкурентов раз за разом. Такая же «привычка» была и у штангиста Алексеева.

 — Василий Иванович, если бы у Алексеева-тренера был сейчас Алексеев-спортсмен, случались бы конфликты между ними?

— Нив коем случае. Взгляды мои не изменились.

 — Скажите, а как вы строите свои взаимоотношения со спортсменами?

— Как Чапаев. Помнишь? Коли я отдыхаю, чай пью, и ты со мной садись, поговорим по душам. Ну, а если уж работать, то давай работать. И тут я командир, впереди на лихом коне…

 — Слышал, вы не однажды выгоняли со сборов титулованных атлетов.

— Титулованные они на приёмах. На сбор они должны приехать подготовленными. Это их работа, за это они деньги получают. Так что будь добр, дома дурака не валяй.

В американском журнале «Лайф» существует список «Ста наиболее выдающихся граждан Америки ХХ столетия». Спортсменов за это время в список попало немного—четыре человека. Представил себе, кто мог бы из наших спортсменов состоять в подобном списке выдающихся «граждан СССР ХХ века». Лев Яшин, Василий Алексеев, Сергей Бубка? Вполне возможно…